«МЫ ПРОИГРАЛИ БИТВУ “ВЫТАЩИТЬ РЕБЕНКА ИЗ ПЛАНШЕТА”»

Заменит ли мишка с искусственным интеллектом iPad? Кто покупает технологии: школы или родители? Что важнее: технология или контент? И чего ждать от образовательных технологий в ближайшие 5-7 лет? Публикуем расшифровку дискуссии о будущем образования Machine Teaching, организованной венчурным фондом Sistema_VC.

Участники дискуссии

Марк Павлюковский, основатель проекта Piper;
Дмитрий Крутов, основатель Skillbox;
Федор Катруха, руководитель отдела маркетинга MEL Science;
Андрей Тесленко, основатель компании Mishka AI;
Олег Чумаков, CEO компании Luden.io;
Сергей Матвеев, основатель и генеральный директор EligoVision.

Участники о себе

Модератор Андрей Тесленко, основатель Mishka AI:
Эта игрушка — наш продукт, самый умный мишка в мире, и мы самая молодая компания из представленных здесь. Только выходим на рынок: буквально неделю назад мы начали продажи, в декабре планируем в России, в марте — в Нью-Йорке. Каждый день игрушка рассказывает ребенку новые сказки автоматически из библиотеки, а также за счет взаимодействия с внешними метками — буквами, карточками, кубиками. Он просто прикладывает лапу и понимает, что это. Мы учим ребенка цифрамибуквам, чистим зубы, убираемся. Это такой современный Карлссон, который помогает заниматься с ребенком.

Дмитрий Крутов, основатель Skillbox:
Мы обучаем достаточно взрослую аудиторию — 25-27 лет — программированию, маркетингу, дизайну, управлению. Мы находимся на начальном пути машинного обучения, намерены создать как минимум продукты, за которые нам не будет стыдно. За 2 года у нас собралось более 25 тысяч студентов и 50 программ.

Олег Чумаков, CEO компании Luden.io:
Мы раньше разрабатывали видеоигры, а теперь делаем полезные игры. Жили мы спокойно, но в прошлом марте выпустили игру while True: learn(). Это такой симулятор специалиста по машинному обучению, который живет с котом и зарабатывает себе на жизнь визуальным программированием. С тех пор мы плохо спим.

Федор Катруха, руководитель отдела маркетинга MEL Science:
Мы продаем наборы юного химика по подписке. Основной целевой рынок — это США. У нас там десятки тысяч пользователей, это наш первый продукт. Второй наш продукт — VR-уроки по химии. Мы их только начали продавать в американских и британских школах. В ближайшем будущем планируем открыть новые направления: физику и биологию.

Сергей Матвеев, основатель и гендиректор EligoVision:
Я основал направление и разработку в области VR, AR как подразделение, и мы создали продукт EV Toolbox — это что-то вроде PowerPoint для виртуальной реальности. В течение часа школьники могут учиться и создать собственные продукты в этом инструменте без знания основ программирования. Похоже на то, что делает Марк, но только своими руками создается некий продукт.

Дискуссия

Тесленко: Чему учат технологии и чему они будут учить, как с этим взаимодействовать? Марк упомянул, что это родители хотят вытащить своих детей из планшетов. А чему хотят учиться современные дети? Хотят ли они вообще учиться с помощью технологий? И чему хочет научить родитель ребенка?

Чумаков: Придерживаюсь мнения, что мы проиграли битву «вытащить ребенка из планшета». Дети все равно будут играть, оттаскивать их бесполезно. Надо это пытаться возглавить. Мы кроме игр ничего делать не умеем. Многие, кто играют, знают, что компания Nival нас ассоциировала со стратегическими играми. А в этой игре, чтобы принимать решения, как выстроить стратегию и тактику, мы должны понять модель мира: кто нападает, какая экономика, как она работает и т.д. И если мы представим, что существует некая абстрактная видеоигра, в которой модель вымышленная, стратегическая, заменена на модель какой-то предметной областью, то получается, для того, чтобы успешнее играть, мне нужно эту модель понимать. Мы по такому пути и пошли.

«Мы проиграли битву “вытащить ребенка из планшета”»
Олег Чумаков

Вот сейчас у нас игра про машинное обучение. И если ты ребенка хочешь попросить выучить машинное обучение, и он не знает, что это такое, ему надо, чтобы было весело. Чтобы играть в эту игру, как и в любую другую, ему приходится разобраться с тем, как все устроено. А там уже наша дизайнерская задача так все поставить, чтобы он на каждом этапе аккуратно все более сложные темы поднимал.

Сейчас у нас мнение, что очень удобно игрока продвигать по истории развития технологии, если мы учим какой-то технологии. У нас персонаж, который строит в игре устройство, которое поможет расшифровать речь его кота. Он сначала делает его из технологий, которые были в 60-х, у него ничего не получается, но чуть-чуть продвигается к цели. Потом использует технологии, которые были в 80-х, и он понимает, какие были недочеты у предыдущих технологий и т.д. И так постепенно доходит до современности. С помощью подобной симуляционной модели мы учим детей предметной области. Если говорить о том, какие именно области вызывали у ребенка наибольший интерес из всех наших игр, ответ: все. Что бы мы ни делали, дети во все играют, потому что это в первую очередь игра.

Тесленко: Кто принимает решение о том, что именно эта игра установится на устройство? Ребенок приобретает ее как игру или родитель, который владеет бюджетом? Как родитель понимает, что это обучение?

Чумаков: Мы наблюдаем за всем, что происходит с нашей игрой. Основные каналы такие: первый и самый популярный — это YouTube. Дети увидели игру там, пришли к родителям, сказали, что это полезная игра, она чему-то учит, что она нужна. И родители говорят: «Надо». Второй канал — когда сам учитель в школе находит игру, рассказывает о ней детям, играет в неё на уроке. Ребёнок приходит домой и говорит: «Учитель дал нам эту игру — значит она полезная, ее надо купить». И третий канал — когда дети просто рассказали об игре друг другу. У нас еще взрослые играют.

Тесленко: Федор, у вас продукт физический, но решение покупать на сайте — это решение об образовании или развлечении и попытке уйти от планшета? Исследования показывают, что 60% родителей хотят, чтобы ребенок перешел от планшета или смартфона к каким-то физическим объектам, игре либо дома, либо вне дома. Это больше попытка учить детей или элемент edutainment’а?

Катруха: Мы недавно делали опрос наших пользователей, как они пользуются набором, и оказалось, что не у всех есть дети: многим взрослым вместо просмотра сериалов за винишком нравится ставить химические опыты. Вообще у нас в России очень мало подписчиков. Для аудитории хоумскулеров мы являемся альтернативой школьной лаборатории, то есть мы представляем реальную образовательную ценность, так как у них нет доступа к реактивам и science teacher, который бы все это проводил. А у нас все опыты снабжены инструкциями, объяснениями того, что происходит. Для них это образовательный продукт. Для всех остальных здесь мы конкурируем с видеоиграми, досугом, кино, поэтому я верю больше в первый сегмент аудитории.

Я помню, что химия была для меня большой болью. Она закончилась для меня на первом месяце, когда проходили валентности и орбитали. Я не понял, что это такое. Сейчас мы сделали уроки по химии, которые ни в коем случае не заменяют стандартный классический урок. Скорее всего, дополнение и визуализация — инструмент, который помогает учителям справляться с такими, как я, чтобы они становились химиками, а не маркетологами.

«Мы сделали уроки по химии, которые ни в коем случае не заменяют стандартный классический урок. Скорее всего, дополнение и визуализация — инструмент, который помогает учителям справляться с такими, как я, чтобы они становились химиками, а не маркетологами»
Федор Катруха

Такие опыты позволяют погрузить даже не в микромир, а на атомный и молекулярный уровни. Могу сказать, что если бы у меня был такой набор, как MEL Science, когда я учился в школе, может, моя судьба сложилась бы по-другому. Набор помогает визуализировать базовые понятия, без которых ты не можешь двигаться дальше. И в этом основная идея, в которой есть образовательная ценность.

Матвеев: Сегодня у нас была встреча с директором школы, которая прошла тяжело. Но директор очень обрадовалась тому, что мы пришли. Честно говоря, когда мы поговорили с педагогами, то поняли, что им технологии не нужны сейчас. Мы пытаемся войти в школы через школьников: участвуем во всевозможных хакатонах, олимпиадах.

«Когда мы поговорили с педагогами, то поняли, что им технологии не нужны сейчас. Мы пытаемся войти в школы через школьников: участвуем во всевозможных хакатонах, олимпиадах»
Сергей Матвеев

Каждый раз я задаюсь вопросом, что такое VR? Это технология, программирование, контент, творчество или искусство? На самом деле, люди, с которыми мы общаемся, говорят, что это не код, а результат, который мы видим. Если мы даем инструмент, который позволяет создать продукт, минуя стадию изучения кода, как это предусмотрено у нас, то это уже первый шаг по входу в эту отрасль. Поэтому сейчас достаточно много школ, которые покупают этот продукт. Сама школа принимает решение.

Тесленко: А кто является этим драйвером внутри школы?

Матвеев: Как правило, педагоги, которые хотят попробовать новые технологии. Не всегда информационные технологии: это могут быть химия, математика, физика. Есть еще литература, история, иностранные языки, где знают, как эти сценарии применить. Педагоги, которые пробовали новые технологии, начинают придумывать какие-то идеи.

Тесленко: То есть интереса отдельных учителей достаточно, чтобы преодолеть этот порог входа. На первом этапе, предоставляя технологию учителю, вы даете ему дополнительную нагрузку. Не избавляете, а даете. Какова доля учителей, которые хотят двигаться вперед? Марк, тот же вопрос по поводу Штатов: какое количество учителей готовы применять технологии?

Матвеев: Мы порядка 3,5 лет работаем со школами. Сначала было очень тяжело. Но сейчас 70% школ хотят использовать технологии. Самый простой пример: мы приезжаем в демо-центр — это организация при Департаменте образования, которая занимается новыми технологиями. В течение часа обучаем ребят, а затем они создают продукт, который демонстрируют. Например, оживающую газету, как в «Гарри Поттере» — она делается за 30 минут.

Павлюковский: Даже если технология объективно хороша, придется приложить усилия для того, чтобы ее правильно восприняли и начали внедрять. Молодым учителям это интересно, они все еще хотят изменить мир и жизнь детей. Но учителям в возрасте уже все равно. Их очень много. Они не будут внедрять технологии, если они не станут обязательными.

Крутов: А почему вы работаете со школами? Я не очень понимаю. Зачем они вам? Сейчас же есть одержимость родителей. Она настолько велика, что это коммерческий спрос. Или просто не умеете продавать? (смех в зале)

Матвеев: Этот же вопрос нам задавали в Сколково. Школам проще объединиться…

Крутов: Зачем? Их и так консолидируют из-за неэффективности управления.

Матвеев: На школы проще выходить. Второй вариант — через департаменты и министерства, в том числе региональные.

Крутов: То есть банные и барные переговоры?

Матвеев: По-разному. (смех в зале)

Крутов: Я просто хочу разбить диалог, а то все слишком серьезные. Мы работаем с детьми, но у digital-рынка есть большая проблема. 50% нашей аудитории — это те, кто хочет получить новую профессию. Дизайнер, программист, маркетолог — все они приходят учиться с нуля. Это те же самые дети. Что они будут выбирать и как им выбирать?

Тесленко: Да, и как это противопоставить текучке, которая есть в жизни — почему я должен начать учиться?

Крутов: Есть такое красивое понятие «зона ближайшего развития». Проблема digital-рынка в том, что на самом деле никто не разбирается во всем этом количестве профессий, никто не понимает, чем они друг от друга отличаются. Если не погружаться. Кто такой гейм-дизайнер, кто такой UX-дизайнер, кто занимается мобильной разработкой?

Чтобы не навязывать, а вовлекать, мы проводим огромное количество вебинаров, семинаров и видим другую реакцию. Показываем человека и говорим: «Ты можешь быть таким, как он». Мы хотим на основе цифрового портрета человека формировать правильные образовательные треки. Персонализированная траектория обучения формируется на основе цифрового портрета успешного студента, т.е. человека, который уже работает в отрасли.

Чем мишка лучше, чем iPad? Ребенку понятно: игрушка мягкая, ее можно потрогать, а iPad зрение портит. Если мы говорим о профессиях будущего, то главный тренд здесь — коммуникация.

Тесленко: Мишка в отличие от iPad коммуницирует с внешними объектами. Есть интересные независимые исследования, которые прошли по всему миру — в Торонто, Сингапуре, Лондоне и Сан-Франциско. 30 минут ежедневного взаимодействия с iPad для ребенка 3-4 лет рождает первую зависимость в его жизни. Screen-addiction. Недостаточно говорить о том, что все плохо, потому что количество исследований и лет, когда наши дети с технологиями взаимодействуют, маленькое. Нельзя утверждать, что это однозначно плохо. Но все исследователи говорят, что screen-зависимость влияет как раз на коммуникационные навыки.

Крутов: Мне кажется, надо не мишками проблемы решать, а уровнем культуры. Вообще-то родителям надо давать альтернативу. Почему они дают детям iPad? Потому что нет другого варианта. Взрослые не знают, что делать. В этом проблема.

«Если мы говорим о профессиях будущего, то главный тренд здесь — коммуникация»
Дмитрий Крутов

Тесленко: Мишка — это решение.

Крутов: Может, для родителей «Мишку» сделать, чтобы он им все объяснял? Говорить родителю, что нужно 5 минут поговорить с сыном на вот эту тему.

Тесленко: Это самый популярный вопрос, когда будет версия для взрослых. Когда мы начинали интервью с родителями, — их было несколько сотен — то говорили им, что вот он мишка, внутри есть ИИ. После этого 80% родителей выразили опасение, что мишка заменит их, встанет между родителями и детьми. 20% сказали, что никогда не купят подобную игрушку.

После этого мы сменили стратегию: перестали говорить про искусственный интеллект, начали говорить родителям о том, что же «Умный мишка» делает конкретно для ребенка. В общении с инвесторами, производителями, во всей b2b-истории мы показали, за счет каких инструментов всё происходит, а до родителей начали доносить то, как мишка фактически в живом мире взаимодействует с ребенком. Та же история, что и в вашем примере. Поэтому вопрос ко всем: про технологии ли продукт в обучении и в том, что вы делаете, или про ту ценность, которую технологическая начинка или контентная начинка несет?

Крутов: Мне так хочется подлить масла в огонь и сказать, что вы паразитируете на проблеме с этим мишкой.

Павлюковский: Я хочу добавить, это интересный вопрос. Родители не знают, чем увлекать детей, дают что-то, что им поможет. Я слышал об одном очень известного человека, его зовут Брет Виктор — дизайнер интерфейса, компьютерный ученый и инженер-электрик. У него интересная идея про технологии. Он задает вопрос: «Если вы купили щенка, посадили его в клетку, просто кормите, смотрите на него — это садизм или жестокость?» Кто считает, что это жестоко? Не все. (смех в зале)

Идея Брета заключается в том, что мы делаем то же самое с собой из-за технологий. Мы воспринимаем мир во всех его проявлениях, можем чувствовать его, передвигаться, но время, которое мы проводим, смотря в компьютер, мы используем зрение и чуть-чуть пишем с помощью клавиатуры. Вот он пытается создать более интерактивный опыт для работы с компьютером. Например, ты заходишь в комнату и там много проекторов, они что-то проектируют, ты можешь взять чашку, поставить ее куда-то, а проектор расскажет, что внутри. Так ты используешь реальный мир. Мишка — один из примеров такого взаимодействия с технологиями.

Тесленко: Марк, а может, запретить пользоваться технологиями?

Павлюковский: Самое интересное, что Стив Джобс не давал своим детям использовать iPad. Многие технологии вызывают зависимость не только у детей, но и у нас с вами тоже. Мы привязаны к своим телефонам, взрослые даже хуже, чем дети в этом отношении.

Например, в Китае запустился проект Ling. Они выявили проблему, когда у родителей нет времени, чтобы почитать своим детям книгу, и сделали робота-сову. Этот робот с помощью технологии machine vision узнает страницы книги и читает сказку ребенку. Они продали много юнитов. У этого направления большое будущее.

Тесленко: Дмитрий, запретить?

Крутов: Мне кажется, проблема не в маркетинге. Нужно иначе преподнести продукт, чтобы было понятно, как им пользоваться. Я против замены мишки на iPad. Это не совсем корректно. Проблема в том, что мир меняется, родители не успевают следить за ребенком, им надо помогать.

Если мы будем объяснять, в чем особенность мишки, сделаем курс о том, как взаимодействовать с iPad, как правильно учить этому ребенка, будет гораздо лучше. Мне очень нравится история о том, как появился жанр фантастики. В момент, когда наука стала слишком сложной, появилась мифология. Есть классный факт: труд Дарвина прочитала вся читающая Англия, потому что его напечатали в Times. Так было раньше.

В начале ХХвека наука стала настолько сложной, что начала обрастать мифологией. То же самое происходит и сейчас, мы это наблюдаем во всех профессиях. Сейчас программисты — это люди, боги, секс-символы. Дизайнеры — не совсем так, потому что мы можем визуально их оценить, а маркетологов так вообще только критикуют из-за того, что мало трафика. Когда приходят новые технологии, стартапы и компании должны брать на себя ответственность за просвещение. Его сейчас не хватает.

«Когда приходят новые технологии, стартапы и компании должны брать на себя ответственность за просвещение»
Дмитрий Крутов

Люди не понимают, они боятся. Мало ли что произойдет. Как компаниям проводить эту просветительскую работу? В этом вопрос. Почему не коммерция, почему школы-школы-школы?

Тесленко: Насколько я понимаю, Марк как раз работает на коммерческом рынке, несмотря на то, что покупателями являются школы. Сергей, правильно ли я понимаю, что тренд поменялся, и школа сама принимает решение о том, что купить?

Матвеев: Да, но у нас не школьный продукт, а коммерческий, в том числе для крупных игроков, например, Мегафона. Просто школы — это наиболее активные пользователи. Школьникам интересен наш инструмент: они вырастут и будут работать в этих компаниях. Нам пока хватает ресурсов, чтобы работать со школьниками. Они наши будущие коммерческие клиенты.

Тесленко: И про субъективную оценку. Когда вы спрашивали детей до и после: «Чувствуешь ли ты себя увереннее?» Есть ли объективные метрики для оценки внедрения технологии? Что ребенок действительно стал учиться лучше? Нужны ли эти метрики? И являются ли они целью покупки? Или мы заменяем одно другим?

Катруха: У нас был случай, когда женщина вставила батарейки не теми полюсами — и они взорвались. Мы только начинаем работать со школами. В итоге мы придем к единому продукту в нашей подписке с реальными химическими экспериментами, где ребенок может что-то серьезное сделать своими руками. Именно поэтому у нас вся стилистика продукта не игровая, а научная. Детям необходимо транслировать, что они что-то значат, что они могут сделать что-то хорошее. И все это должно сопровождаться объяснением процессов, происходящим внутри. Если все эти три элемента сложить вместе, то получится хорошее образование. По крайней мере, по мнению нашего фаундера Василия Филиппова.

Тесленко: Вы понимаете, насколько хорошо вы обучили конкретного ребенка?

Катруха: К сожалению, нет, но будущее за миксом виртуального и физического. Сейчас мы разрабатываем приложение, где помимо инструкций будут ачивки. Это очень значимая часть в современном образовании. Почему я даю дочери смартфон? Потому что она занимается в Duolingo, ей 6 лет. Ей не нравилось учить английский, а сейчас она занимается с огромным удовольствием благодаря классной системе ачивок. Образовательным стартапам стоит обратить внимание на визуализацию прогресса человека, который он может отследить.

Тесленко: Надо показывать, чему научился?

Катруха: Да, если раньше были дневник и школьная программа, то сейчас всё иначе. Я сам занимаюсь итальянским в Duolingo, не сплю ночами, у меня 60-ый день. Я просыпаюсь, чтобы сделать очередное задание, и очень расстраиваюсь, если что-то пропускаю. Технологии бывают разные: например, у нас здесь сидит Александр Ларьяновский из SkyEng — я свой итальянский в Duolingo совмещаю со скайпом с итальянской учительницей. Это совершенно живой опыт, которому способствуют технологии.

Тесленко: Технологии с вашей точки зрения заменят учителя или станут ему помощниками?

Александр Ларьяновский (из зала): Есть много ответов на этот вопрос. Мы ежемесячно выплачиваем примерно миллион долларов зарплаты учителям. Если кому-то можно отдать 10-15 зарплат за то, что они создадут технологию, которая заменит учителя, я прямо сейчас начну доставать из кармана деньги.

Вот приходите вы домой уставший, открываете холодильник, достаете напиток, задаете смартфону вопрос: «Ну что, поговорим по душам?» И в тот момент, когда этот девайс станет лучшим собеседником, чем ваши друзья, все будет ок. Когда дети, которые сидят в iPad дольше, чем общаются с родителями, падают и за сочувствием бегут к iPad, то всё тоже будет ок. Но у меня только один вопрос: этому самому реальному ИИ — не тому, о котором в газетах пишут — больше нечего будет делать, кроме того, как нас учить?

«Если кому-то можно отдать 10-15 зарплат за то, что они создадут технологию, которая заменит учителя, я прямо сейчас начну доставать из кармана деньги»
Александр Ларьяновский

Тесленко: Олег, а вы как считаете? Какие сейчас тренды?

Чумаков: У меня искаженное восприятие: я большой любитель теории игр, много лет ей увлекался. Замену я вижу слабо. Если технология действительно сможет это делать, она вряд ли будет этим заниматься, я согласен. Кооперация — это замечательно. Всецело верю, что образовательные технологии сделают из учителей супермена, который в своей лиге справедливости будет учить детей невероятно круто — за день-за два всей школьной программе.

А вообще сейчас накал снизился. Раньше весь ИИ был про персонализацию. Об этом писали во всех новостях. Персонализация в обучении — одна из центральных вещей. Учителя скажут вам, что для них важнее всего то, как технологии помогут каждому из учеников. Вот эту функцию сделать было бы здорово.

Тесленко: Что реально может появиться в технологиях в ближайшие 5-7 лет и поможет учить детей? Учить чему? Какому ценному навыку? Программированию или биологии?

Крутов: Не знаю насчет 5-7 лет, хотелось бы пораньше. Я согласен с идеей о том, что важен симбиоз. Когда ты с утра проснешься и какая-нибудь Алиса скажет: «Смотри, дружок, у тебя сегодня сложный график, но давай ты найдешь 5 минут, посмотришь это видео и сделаешь маленькое задание на 2 минутки, а завтра у тебя будет поплотнее — 15 минут».

Когда некий личный помощник на основе твоего ритма жизни начнет формировать твой личный образовательный процесс и нативно встраивать его в жизнь, наступит успех. Например, сейчас образование все-таки борется с отдыхом, хобби, семьей и работой. Но вообще-то учиться интересно. А технологии помогают естественно встроить обучение в жизнь людей.

«Образование сейчас борется с отдыхом, хобби, семьей и работой»
Дмитрий Крутов

Помните, было такое утверждение, что iPhone нужно держать двумя руками? У нас то же самое. Типичный студент долго готовится, медитирует, потом учится час. А мы пытаемся объяснить, что можно смотреть на ходу, в процессе, по чуть-чуть, итерациями. Мы сокращаем контент, уменьшаем уроки, но похоже, что если студенту персонально не напоминать, не пушить его, то мы будем еще долго работать над этим.

Чумаков: Я, как всегда, за любовь и прекрасное. Основная проблема коммуникации в том, что если я говорю «зеленый слон», то у меня он в голове один, у Феди другой, у еще кого-то — третий. Потеря информации делает любые процессы невероятно сложными. Поэтому очень многие стартапы даже не находят рынок. Просто из-за отсутствия коммуникации.

«Я бы хотел верить, что значение технологий в образовании в том, чтобы каждый человек нашел свое место как можно раньше… Чем раньше технологии позволят нам протестировать многие профессии без стереотипов и давления сверху, тем быстрее все окажутся на нужных местах и будут счастливы»
Олег Чумаков

Я бы хотел верить, что значение технологий в образовании в том, чтобы каждый человек нашел свое место как можно раньше, потому что сложные психологические и социальные вещи в жизни людей происходят из-за того, что они находятся не на своем месте. Так, один человек мог бы быть гениальным продавцом мороженого, но он посчитал иначе и поэтому стал делать образовательные стартапы, а должен был мороженое продавать. Чем раньше технологии позволят нам протестировать, попробовать многие профессии без стереотипов и давления сверху, тем быстрее все окажутся на нужных местах и будут счастливы.

Павлюковский: Есть хорошая цитата о том, что будущее уже здесь, но оно распределено неравномерно. Вот Google и Amazon успешнее продают что-то, если знают, что ты говоришь, поэтому они развивают такие технологии. Можно представить подобное и в образовании. ИИ лучше играет в шахматы и читает рентгены, чем люди, но человек плюс ИИ всегда побеждает просто ИИ, по крайней мере сейчас. В будущем люди будут более счастливыми и продуктивными.

Матвеев: Главное, что происходит в реальной школе — обратная связь между педагогом и учениками. Этого нет, когда учеников много. Онлайн-курс не знает, что я понимаю, а что нет, поэтому я смотрю его пассивно. Но как только интерактивность и взаимодействие начнут проявляться в виртуальной реальности, в самих школах, это станет действительно новым шагом.

Тесленко: Я не паразитирую, а исполняю свою детскую мечту. Этот продукт — то, чего я хотел в детстве. Я верю, что обучение можно сделать интересным и персональным. Благодаря технологиям стали измеримы интерес и внимание. Я считаю, что мы можем сделать задачи для каждого персонально. По крайней мере, в наших продуктах.

Текст расшифровки предоставлен венчурным фондом Sistema_VC.